Беседа с геологом, академиком НАН Украины, директором Центрального научно-природоведческого музея НАНУ Евгением Федоровичем Шнюковым
--------------------------------------------------------------------------------
Есть разные прогнозы о том, сколько на нашей планете осталось топлива. Относительно нефти пессимисты из числа ученых говорят: ее запасы будут исчерпаны через 10-15 лет; оптимисты «успокаивают», продлевая этот срок лет до 30-40.

Угля вроде бы хватит на дольше, на несколько столетий, но добывать его все труднее и дороже: эпоха толстых, легко доступных залежей «черного золота» отходит в прошлое.

Не очень утешительны предсказания по поводу наземных месторождений газа, торфа и других традиционных источников энергии.

Конечно же, будет развиваться энергетика ядерная, без нее в любом случае не проживем. Но — чем мощнее становятся АЭС, тем больший вред они могут принести в случае аварии. Не забудем, что удар по атомным станциям противника в сегодняшних военных доктринах считается одним из самых эффективных (притом, простых и дешевых) способов ведения войны...

Что же нам еще остается? Электростанции солнечные, ветровые, приливные, геотермальные, — все это, честно говоря, еще в зародыше...
Так обстоят дела с энергетикой в масштабах всей Земли: что же можно сказать о будущем Украины? Здесь все просто трагично. Евгений Федорович говорит: «Сейчас мы на очень коротком поводке у поставщиков энергоносителей. Мы добываем всего 8-10 процентов потребляемой нефти и максимум 20 процентов газа, — все остальное покупаем».

Но встретились мы с академиком Шнюковым отнюдь не с целью поплакаться о нашем бестопливном будущем. Напротив: видный украинский ученый произносит слова великой надежды. Надежды, которую дает Черное море — и лежащие на его дне диковинные вещества, газогидраты.

Наш корр. Давайте для начала определим, что это такое — газогидраты?
Шнюков. Если популярно говорить, это своеобразный лед, для образования которого не нужен мороз. Газогидраты возникают при определенных давлении и температуре, — именно таких, какие есть на дне Черного моря, на глубине свыше 700 метров. В их составе, в связанном состоянии, находится горючий газ метан. Если его оттуда освободить, — из одного кубометра «теплого льда» выйдет до 200 кубометров метана!

Наш корр. И много там, на дне, этого «льда»?
Шнюков. Он залегает на огромной площади, слоем мощностью до 400 метров. Российские геологи выполнили большую работу по изучению черноморского дна и определили, что запасы метана, связанные в газогидратах, достигают 25 триллионов кубометров! Триллионов семь, вероятно, приходится на долю Украины...

Наш корр. Звучит, конечно, очень внушительно, но все-таки: можно ли сравнить эти запасы с известными газовыми месторождениями на суше, например, на Таймыре?
Шнюков. Таймыр беднее газом. Мало того: надо учитывать географию. Если Черное море — теплое, а потребители газа тут же рядом, то с крайнего Севера надо прокладывать через тундру, в суровейших условиях, гигантские газопроводы, тянуть их на тысячи километров, поддерживать... Если освоим черноморскую сокровищницу, метан будет и обильный, и дешевый.

Кстати, при газодобыче в море речь пойдет, очевидно, не только о газогидратах. Я тут вам рассказывал о вулканах и сипах, то есть, о выходах свободного газа непосредственно из дна.

Мы убеждены, что такой газ в огромных массах накапливается под шапкой «горючего льда», он там закупорен, законсервирован, — потому иногда и прорывается просто катастрофически.

Возможно, проще будет сначала пройти 400-метровую толщу «ледника» и выкачать подгидратный метан, а потом уже браться за сам слой...

Наш корр. И все-таки, морские глубины... Это не помеха для добычи?
Шнюков. Самая большая глубина Черного моря не превышает 2100 метров. Нынешняя горнодобывающая промышленность извлекает нефть и газ с глубины в четыре-пять километров. Так что здесь нет особых проблем.